— В августе тысяча пятьсот семьдесят третьего года здесь останавливалась королева Елизавета.

— Неужели? — Я был поражён. Я восхищался прекрасным старинным зданием, но не мог представить, что здесь останавливалась королева.

— Ну, не совсем так, — признался хозяин. — В тысяча пятьсот семьдесят третьем году королева побывала в Рее. Но никто не знает, где именно она останавливалась. Возможно, и здесь. Старый викарий, не мистер Рассел, а тот, что был до него, говорил, будто она проезжала по Рейской дороге и посещала по пути Хэвенчёрч. Но эта дорога относится к каналу, и в тысяча пятьсот семьдесят третьем году её ещё не было. Конечно, королева могла приплыть на корабле через устье реки до Эплдора. Но тогда она проплыла мимо Хэвенчёрча, как это сделала позже королева Анна. Нет, вряд ли Елизавета когда-либо видела это место, но она наверняка путешествовала с большой свитой, может с сотнями людей, и все они не могли разместиться в Рее. Поэтому кто-нибудь из королевского рода вполне мог останавливаться здесь в тысяча пятьсот семьдесят третьем году. Я только знаю, что гостиница называлась «Королевский лебедь» с незапамятных времён. При Кромвеле хозяин предусмотрительно снял вывеску. А когда её повесили обратно, на ней опять значилось «Королевский лебедь».

Тут стремительно вошла миссис Вернер. Она наклонилась ко мне и в волнении зашептала:

— Здесь мисс Квалсфорд. Она хочет вас видеть.

Я извинился и последовал за ней в личную гостиную Вернеров. Посередине комнаты стояла Эмелин Квалсфорд. Она была смертельно бледна и еле сдерживала возбуждение. На ней было простенькое чёрное платье, разительно контрастировавшее с тем изящным туалетом, в котором она приезжала в Лондон.

— Сожалею, что мне пришлось побеспокоить вас. Видите ли, я покидаю Хэвенчёрч и посчитала, что следует известить вас об этом.

Вначале она говорила спокойно, но потом издала странный, хлюпающий звук и разразилась слезами.

Миссис Вернер тотчас явилась на помощь с салфеткой и, обняв, стала по-матерински утешать её. Но Эмелин отстранила её и сердито вытерла слёзы.

— Простите, Ларисса настаивает на том, чтобы я уехала, и это её право. «Морские утёсы» по закону и праву наследования принадлежали моему брату, здесь должны вырасти его дети. В своё время поместье перейдёт к его сыну. Конечно, я не спорю с этим, хотя и потрясена тем, что мне приказали убраться из дома, в котором жили мой отец, дед и прадед. Но больше всего меня обижает несправедливое обвинение в том, будто я явилась причиной смерти брата. Только время может залечить эту рану. Все мои надежды — на время, мистер Джонсон, а также на успешный ход расследования.

Собравшись наконец с духом, я спросил:

— Куда же вы едете?

— Кто-нибудь из моих друзей в Рее, безусловно, сможет временно приютить меня. Я попытаюсь начать новую жизнь. Если найду покровителей со средствами, открою частную школу. Как вы знаете, я была гувернанткой у моих племянника и племянницы.

Я пожалел, что рядом нет Шерлока Холмса.

— Я не знал, что вы были их гувернанткой. Мне казалось, что Дорис Фаулер…

— Упаси бог, нет! Дорогая Дорис! Она была светлым, сверкающим лучом в нашей юности, моего брата и моей. Для нас она была воплощением знания, открыла нам изумительные книги и тот огромный мир, что лежал за пределами «Морских утёсов». Благодаря ей мы узнали о нём. Мы оба нежно любили её. Но сейчас она совсем старая, бестолковая, а иногда и явно не в себе. Она бродит повсюду, делает и говорит странные вещи. Я возьму её к себе, как только смогу. Ларисса страшно не любит её, и мне жаль оставлять её там. Но я не могу устроить её, пока сама не обоснуюсь. Некому будет присматривать за ней.

— Вы дадите мне знать, где остановитесь в Рее?

— Конечно. Как только я буду знать сама. Пожалуйста, скажите мистеру Шерлоку Холмсу, чтобы продолжал расследование. Я заплачу ему гонорар, обещаю. Мне только жаль, что я бессильна помочь вам, но я не смогу вернуться в «Морские утёсы» ни при каких обстоятельствах.

Она отвернулась и, сдерживая рыдания, выбежала из комнаты.

Миссис Вернер вертелась поблизости.

— Бедная Эмелин, — пробормотала она и затем добавила, пытаясь быть беспристрастной: — Бедная Ларисса. Это несчастье разбило жизнь им обеим.

Я вернулся к своему «пастушьему пирогу». Из вежливости мистер Вернер не задавал никаких вопросов. Он знал, что при первой же возможности жена расскажет ему обо всём. Я потерял интерес к истории о происхождении названия гостиницы. Мы закончили еду молча.

Я отклонил приглашение мистера Вернера присоединиться к нему с кружкой пива и удалился.

Я нашёл Холмса в «Зелёном драконе», где он завтракал хлебом и сыром, запивая трапезу пивом от Финна из Лидда. Это был популярный сорт, который местные называли «настоящее забористое».

Шерлок Холмс снова изменил своё обличье и выглядел не менее неказисто, чем те двое мужчин, с которыми он разговаривал. Взяв кружку пива, я расположился за соседним столиком и прислушался.

Холмс излагал печальную историю. Он поведал собеседникам, что он — возчик из Льюиса, работал на одного и того же фермера с той поры, как был мальчишкой. Фермер был хорошим хозяином, прекрасно знал своё дело и хорошо обращался с работниками. Они платили ему тем же.

— Мы работали не за страх, а за совесть, — пробормотал Шерлок Холмс.

Оба собеседника одобрительно кивнули, и Холмс продолжил своё повествование.

Из него явствовало, что старый фермер умер, а его сын оказался пьяницей и никудышным человеком. Он жестоко обращался с животными и ещё хуже с работниками. Подобное обращение было невозможно вынести, и вот он здесь, выброшенный на улицу после сорока лет работы у одного хозяина. В Льюисе платят мало и трудно найти работу, поэтому он и отправился на восток.

Собеседники выразили ему своё сочувствие.

— Настали плохие времена, — заметил один из них.

— На ферме около Хэвенчёрча мне предложили тринадцать шиллингов в неделю, — сказал Шерлок Холмс. — Слишком мало для семейного человека. Я слышал, что на Болотах возчикам платят гораздо больше.

— Конечно, если возчики нужны, то им и платят за работу, — сказал другой мужчина. — В Корт-Лодже платят пятнадцать шиллингов. Но там больше не нужны возчики.

— Им очень редко нужны возчики, — добавил первый собеседник Шерлока Холмса. — Кроме того, им нужны очень хорошие работники.

— Я как раз такой, — заявил Шерлок Холмс.

Я знал, что Холмс не кривил душой. Он умел обращаться с лошадьми. Я не раз убеждался в этом.

Собеседники пожали плечами, но не стали спорить. Допив своё пиво, они ушли.

Мы с Шерлоком Холмсом обменялись вежливыми замечаниями о погоде, и я пригласил его за свой столик.

Я тихонько описал драматическое появление Эмелин Квалсфорд. Он выслушал меня и нахмурился.